Справедливо и неслучайно, как и все в экспозиции Церковно-археологического кабинета, что при парадном входе в Малый Актовый зал Московской духовной академии нас встречают портреты созидателей нашего музея. Здесь мы видим облачения и портреты широко известных иерархов Русской церкви - митрополита Арсения (Стадницкого), Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского) и митрополита Волоколамскому и Юрьевскому Питириму (Нечаеву). Рядом с ними висит скромный небольшого размера портрет профессора нашей академии протоирея Алексея Данииловича Остапова.
Несмотря на разницу в положении и возрасте, трех из этих людей связывает много общего. Об этих неофициальных отношениях, которые непосредственно относятся к ЦАК, пишет в своих воспоминаниях митрополит Питирим.
С Лёней Остаповым, будущим отцом Алексием, у нас была хорошая юношеская, а потом и взрослая дружба. Он был моложе меня на четыре года. В семинарии его однокурсниками были о. Матфей Стаднюк, Скурат, о. Василий из церкви Ризположения на Донской.
Лёня вместе с родителями и сестрой — приемной дочерью родителей, еще младенцем, Натальей, — появился в Москве в 1946 г. Ему было 16 лет. Это был очень молчаливый, застенчивый мальчик, переживший нацистскую оккупацию. Я к тому времени был уже старшим иподьяконом, и Патриарх поручил мне опекать его. Чем я мог ему помочь? Учить его Евангелию не было смысла, — его крестным отцом был сам Патриарх. Я взял на себя труд приобщить его к нашей советской действительности, и для начала дал ему прочитать «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». Эффект был сногсшибательный. Мы подружились, а с увлекшей нас идеи «поиска стульев» начался наш Церковно-археологический кабинет. Была у нас тетрадь, в которой мы оставляли друг другу послания, поскольку времени для личного общения днем нам обычно не хватало. Так вот, если в этой тетради появлялась запись: «А я нашел еще один стул!» — это означало какую-то новую выдумку.
Иеромонах Аполлинарий (Панин)
